Владимир Ильицкий. Русские танки снова в Берлине!..
170 стихотворений «Избранной военизированной лирики» вошли в новую книгу стихов нашего ГлаВВреда. Книга жёсткая, 18+, не без досадных опечаток, но это именно Книга, в которой «единым фронтом выступают» ветераны разных войн, кадеты Московского СВУ, курсанты-танкисты Ульяновска и Самарканда…
На сайте губернаторской премии «Наше Подмосковье» началось — через соцсети — голосование за лучшие проекты. Книга Ильицкого «От Перловки до Берлина» представлена на конкурс а номинации «Больше чем профессия»…
Анна ГОРБАЧЁВА
Фото Вячеслава НЕСТЕРОВА
Майская встреча в медиа-клубе Мытищинского информагентства была посвящена выходу в свет книги стихов Владимира Ильицкого «От Перловки до Берлина».
В названии автор процитировал надпись, которую сделал его отец на стене Рейхстага – «Дошёл от Перловки до Берлина. Сержант Ильицкий».
Почему, однако «военизированная лирика»? Это был один из первых вопросов, заданных Владимиру коллегами-журналистами.
Ильицкого за глаза, а подчас и в его присутствии называют танкистом. Он не только не обижается, а почитает это за комплимент.
Профессионально состоявшиеся люди никогда не открещиваются от первой специальности: это ценный жизненный опыт, особенно для человека пишущего. Погоны Владимир Соломонович носил целых 11 лет, сначала в Московском СВУ, потом курсантом Самаркандского высшего танкового командного училища, плюс годы войсковой службы.
Жаркий разноязыкий Самарканд присутствует в книге наряду с родной Перловкой, Волгой и Эльбой, Критом и Нилом. Ильицкий известен не только как поэт и журналист, но и как неутомимый путешественник. Маршруты странствий обрастают образами и рифмами, и в итоге получается некий удивительный мир с собственной географией.
И, пожалуй, с собственной исторической канвой, поскольку Александр Македонский свободно соседствует в одной строфе с солдатами Великой Отечественной, а Гомер – со стихоплётом Ванькой-взводным.
На вопрос, «кто такой этот Ванька-взводный?», Ильицкий слегка смутившись (что с ним случается редко – профессия не позволяет) ответил: «Ну, я, конечно…»
«На сегодня оказалось, что в журналистике я работаю дольше всего! – констатировал Владимир Соломонович. – Приходилось работать и в НИИ, и на заводе, но пишущим я был всегда.
Где публиковались мои стихи? В газетах, в журналах — например, с серьёзной подборкой в «Дружбе народов», во множнестве коллективных сборниках. Первая книга «Курсанты, мальчики, танкисты…» вышла в издательстве «Молодая гвардия» в 1987 году, причём Литературной премией им. Николая Островского она была удостоена ещё в рукописи…»
В 2000 году при поддержке Валерия Федосова была издана книга «Последний из аргонавтов» — своеобразное путешествие назад по шкале времени, ретроспективный взгляд на 90-е годы. Эта книга даже получила небольшую прессу. Положительно отозвалась о ней и Светлана Дмитриевна Кедрина.
«От Перловки до Берлина» посвящена памяти моего отца, Соломона Борисовича Ильицкого и его друзей по 516-му Отдельному огнемётному танковому Лодзинскому Краснознамённому полку.
Остаётся добавить – кавалеру Ордена Красной Звезды, освобождавшего Варшаву, штурмовавшему Познань и Берлин, участнику берлинского парада, знатоку и тонкому ценителю русской поэзии… Лучше прочитайте книгу, вы увидите его моими глазами…» — сказал Владимир.
Потомственный танкист Владимир Ильицкий и в русскую поэзию «ворвался на танке», как заметил участник Великой Отечественной войны поэт и узник сталинского ГУЛАГа Вадим Попов. Самого себя автор презентует с изрядной долей юмора:
Поэт всегда атеистичен.
Диктует бог ему? Отстаньте!
Он сам ничем не ограничен,
Особенно — когда на танке.
А про две стороны медали – это из программного стихотворения, которое начинается с битвы древних греков с персами при Гранике и заканчивается Афганом. А в середине, как в эпицентре истории – про Великую Отечественную: «Было – казалось, казалось – было. Две стороны отцовской медали…»
Становится понятным необычный термин «военизированная лирика» — то есть, если верить толковым словарям «организованная так, как принято в армии, у военных».
О какой бы исторической эпохе мы ни говорили, анализируя прошлое или пытаясь заглянуть в будущее, опыт народной священной войны всегда будет присутствовать. В разном ракурсе, в разном формате, в кадре или за кадром, но игнорировать его поэт не может – если он действительно поэт.
Ильицкий пишет о прошлом, далёком и не очень. Пишет и на злобу дня, переплавляя в строки свежие впечатления от тревожных новостных сюжетов. Он неоднозначен в своих оценках и симпатиях, тем и интересен!
Не народный трибун, а рупор эпохи, живой человек, надёлённый фантастически мощным запасом мальчишеского задора, любопытства и жизнелюбия – хватило бы как минимум на троих! Это качество проявляется не только в поэзии, но в повседневной журналистской работе:
Среди служебных мечешься заданий.
Пусть не бездарен принуждённый труд…
Не самых ярких жаль воспоминаний:
Их не опишешь – и с тобой умрут!
А мы ждём следующей книги, уже написанной. И название Владимир уже придумал, но пока это секрет!
И ещё. Буквально день в день в Мытищах вышла объёмистая книга «Мытищи, Путь к Победе». «Фолиант» — назвал её Ильицкий, первым сообщив эту новость читателем. Юбилейное издание тоже не обошлось без лирики Ильицкого. Не зря же она военизированная!..
Я тут кое что,про себя любимого поправил.
После войны
Я проснулся, пели птицы,
Что-то молвил там скворец,
Снов последних вереницу
Разум вспомнил под конец.
Снились мне младые годы,
Где в атаку я ходил,
И друзья пехотной роты,
С ними вместе я служил.
Вышли мы тогда из боя,
В тишь прохлады отдохнуть,
Но угарный запах с поля
Не давал, увы, вздремнуть.
Так хотелось отоспаться,
Позабыть кошмар войны,
С мамой милой повидаться
Средь домашней тишины.
Я проснулся, птицы пели,
Захотелось снова в бой.
Сны куда-то улетели,
Взбудоражив разум мой.
http://www.chitalnya.ru/work/1392950/
Только сейчас обратил внимание, какие молодые, едва ли ни детские, лица у танкистов на первой фотке.
Гомер из Мытищ, прости Господи. Когда уже уймутся эти графоманы с их фолиантами. В чем смысл фразы «Поэт всегда атеистичен»? Почему, собственно, всегда? И что такое «атеистичен»? Перед тем как писать стихи, лучше бы их почитать немного. Пушкина там, Лермонтова. Гомера опять же. Может, стыд появится, самого себя в собственном журнале рекламировать без должной редактуры.
К сожлению, мне реклама давно не нужна. Читайте справку об авторе. Кстати, почему у Гомера не может быть последователей, таких вот маленьких гомерчиков, в том числе в Мытищах. Ну, по краней мере меня, бывалочи, печатали 100-тысяченым тиражом, да и за книжки неплохо платили. Как ни странно, кое-какие российские литиздания положительно отметили моих «Аргонавтов», а «От Перловвки до Берлина» покупали даже в газетных киосках. Это, конечно, мелочи. По поводу редактуры… Я — профессиональный редактор, а глубокоуважаемых Пушкина и Лермонтова прочёл ещё в 5-м классе средней школы.
Для малограмотных — про атеистичность… Даже у верующих авторов стихотворный бог — всего лишь «фигура речи». Но выбросьте из их стихов бога, а заодно звёзды, луну и кровь-любовь — и останется мокрое место. Если в стихах, по журналистки говоря, «нет мяса», это вообще не поэзия.
Хм. Попробовали тут выбросить Бога из пастернаковского «В больнице» (просто первое, что на ум пришло). Осталось прекрасное «мясо», однако — и на что оно нам без Бога-то?..
Странный вопрос. Если без чего-то можно обойтись, почему бы без этого не обойтись? Пастернак не мог и не обошёлся. Но речь не о поэзии вообще, а о той, в которую она дано уже превратилась. Даже уже и не в третичную. Если раньше в понятие «бог» люди вкладывали нечто личное наряду с традиционным и общечеловеческим, сегодня это «теоретический звон». Возьмёи конкретного автора — какое отношение он имеет к богу, а бог к нему? Никакого! Что он, хоть на крошку внёс нового в гигантское здание Русской Поэзии. Да ничего и не внёс.
Кто не внёс? О ком речь-то?
Да никто, кроеме, возможно, Павловой Верки — сексуальной контрреволюционерки.
А, ну тогда — ещё и и Ильицкого, возможно. (Мужчине скромность не к лицу!)
Поэт всегда атеистичен,
периодически — логичен,
но чаще, все же, нелогичен,
захочет премию — приличен,
захочет славы — неприличен,
захочет прозы — политичен,
прочтет другого — полемичен,
к своим стихам он не критичен,
к чужим — естественно, критичен,
он вообще к другим критичен,
с тем, кто к нему критичен – саркастичен,
с Гомером — запанибратичен,
ах, как бы был он симпатичен,
когда бы голову помыл (зачеркнуто)
когда бы вовсе не писал!
(Образ собирательный, построен на любви к кратким прилагательным, проснувшейся по прочтении «стихов», приведенных в статье)
К сожалению ни одной удачной рифмы, и совершенно негодная концовка.
Нет, концовка — в самый раз (как раз)!))