Симона
Василий, лейтенант:
— А правда, наша Симона похожа на Монику Витти?
Владимир, старший лейтенант:
— Наверное, похожа… Но я не знаю, кто такая Моника Витти.
Из диалога на пляже
Римини, апрель
Владимир ИЛЬИЦКИЙ
* * *
Апрель. В Римини цветут платаны,
задумчивые, вроде они — Платоны.
Я к морю явился не со столичным
апломбом, а чтобы вздыхать о личном.
Встаю на рассвете. Смотрю с балкона.
Из загребущих рук Посейдона
солнце выскальзывает как мыло
земляничное… И в энный раз — удивило!
На берег пора с полотенцем синим.
Не шорты и майку, всю кожу — снимем.
И крабы, цепляющие за пятки,
подскажут, что будет в сухом остатке.
* * *
Танкист и малость рифмоплёт
живёт в отельчике Ascot,
на англо-варварском хозяйке
рассказывает анекдот.
Симона учит русский. Ей
он в данном случае важней.
В Римини русские танкисты
нахально требуют: Налей!
Что дринькаем на этот раз?
Вино? Да это ж просто квас!
Ах, так, я говорю, Симона! –
тогда мы выполним приказ.
Боекомплект употребим,
хоть что-нибудь да разбомбим,
а после… будем упиваться
заморским обликом твоим.
* * *
Вчера ещё пьян был и весел.
А нынче — что стало с бойцом?
Любовные сопли развесил
товарищ и бледен лицом.
Симона его присушила?
Кричу, что за глупости, Вась?!.
Его боевая машина
давно не обслуживалась.
По берегу бродит задумчив,
пеняет на вражеский край,
который танкиста научит:
люби, мол, да честь не марай.
Приказа дождись боевого.
На то он и нужен, приказ,
чтоб Ветер Истории снова
всю лирику вышиб из нас.
* * *
Танкист, он по натуре — холостяк.
Холостяки — наш броневой костяк –
вот так я на ушко шепчу Симоне.
Не врать же, право, будучи в гостях,
такой чудесной девушке… Пилот,
тот, не моргнувши, девице соврёт.
У них на первом месте — самолёты!
У нас же — всякой кралечке почёт.
Пилота чёрта с два возьмёшь на понт.
Но кто в Римини взял аэропорт? –
Танкисты и морпехи! Караульный
кто у «Аскота» обустроил пост?..
Вздохнёт Симона, скоро ли приказ,
чтоб, значит, из отеля сплавить нас,
всю нашу холостяцкую ораву,
и — …
с лётчиком встречаться в поздний час.
* * *
«Парнишка из Римини» — дамский угодник
Эх, как мы всех подряд в Италии громили!
Тебя не назовут «парнишкой из Римини».
До вздохов со слезой не доходил напрасных,
хоть от Симоны ты балдел, как пятиклассник.
Ревнивец-Васька, тот совсем слетел с катушек.
Нет, чтобы завести других себе подружек!
На танке прокатить по пляжам запустелым —
и там, глядишь, любовь возникнет между делом.
Мы натовцев побьём, они ли нас уроют?
Посмертно нам с тобой навесят по Герою?
Зелёная звезда с помятого погона —
не скажет никогда «люблю тебя» Симона.
* * *
Транзитный гость… Что нынче не транзит?
Пришел приказ. Вопит «Подъём!» дневальный.
Кто этот день потом отобразит
хотя б одною строчкой поминальной?
Давно ушла разведка на маршрут.
А мы сидим, ракеты ждём сигнальной.
Как удалось нам очутиться тут –
у Рубикона в полосе нейтральной?
Там на Ла-Манше, говорят, атас.
Штабец напутал снова Генеральный.
Но мы молчим. Над нами — свод хрустальный,
а за душой у нас одно — приказ.
Симона выйдет на крыльцо. Взмахнёт
рукой, как на картине, идеальной.
Что в нашей жизни главное? — Поход! —
Хотя бы неумелый и недальний…
* * *
Симона – переводится как «услышание»
Что теперь про нас услышит Симона?
Что в «La Voce di Romagna» наврут сегодня?
Мы – всего лишь повод для журналюг
показать: северянам приятен юг.
Ах, Симона, мы ведь не прогадали.
Пусть недолго звали нас господами.
Вид на море и устрицы с вискарём
скреплены апрельским календарём.
Я тебя обожал и – вокруг отеля –
вековые платаны. А что Емеля
между делом лишнего намолол –
попеняем на творческий произвол.
То же можно сказать о свежих газетах.
О танкистах байки и о поэтах
не читайте, родная. Они – не про нас,
недостойных ваших прекрасных глаз.
