Ни дня без строчки!

Нет, это лозунг не писателей, давно отвыкших от пера и бумаги, а швей трикотажной фабрики «Знамя труда»…

Владимир ИЛЬИЦКИЙ

Фото автора

В апрельском номере журнала «Практика торговли»  за 2011 г. в статье «Нелёгкий разговор о лёгкой промышленности»  приведена следующая статистика «успехов» отечественного легпрома.

По данным Рослегпрома,  около 80 проц. товаров лёгкой промышленности — это импорт, и только 20 проц. — доля отечественных производителей. До 43 проц. ввозимых товаров — контрабанда и контрафакт.

Более свежих данных мне найти не удалось, но вряд ли ситуация к сегодняшнему дню  улучшилась. В то же время, рынок товаров легпрома – второй по объёму  после продовольственного и оставляет далеко позади все прочие товарные рынки.

В Мытищинском районе «держит фронт» лёгкой промышленности трикотажная фабрика «Знамя труда». С его директором Владимиром Хорохориным я не в первый раз побывал в основных цехах предприятия, после чего состоялся обмен мнениями с участием всех руководителей фабричных служб.

Главной сложностью для отрасли является отсутствие сырья. Хорохорин сомневается в успехе эксперимента по выращиванию хлопка в Краснодарском крае. В странах его традиционного произрастания крупные игроки сырьевого рынка скупают холопок на корню.

Но если приобрести готовое полотно с указанием «хлопок 100%», может оказаться, что это обман —  с этим фабрика уже сталкивалась. Делать за свой счёт экспертизу и судиться с поставщиком? Себе дороже!

Хлопка своего нет, а готовая пряжа в последнее время выросла в цене в два с лишним раза. Дорогим является и сложное производственное оборудование, в основном импортное.

Придя на фабрику, Хорохорин стал покупать на разорившихся предприятиях кругловязательные машины, теперь их на предприятии – полтора десятка. Хотя в основном стареньких, но на ходу. Купить новую, стоимость которой тянет на 200 тыс. долларов, — таких денег у фабрики нет.

Корень зла, полагает Хорохорин, в слишком высокой налоговой нагрузке. Именно поэтому у китайских и турецких конкурентов стоимость готовых изделий в два раза ниже. Отсюда и проблемы со сбытом, которую ещё и обостряют, что ни день обнаруживаемые подпольные цеха.

Но тот же Китай работает на российских энергоносителях, выращивает свой хлопок и несёт затраты на логистику. В то же время налоги у него – ниже.

Га хлопке зарабатывают все – китайцы, перевозчики, таможня, и только российские легпромовцы – в прогаре!

Проблема отсутствия кадров в отрасли приобрела максимальную остроту: «взять» их стало негде. Если молодые люди и приходит практиковаться на фабрику, работают они шаляй-валяй, понимая, видимо, бесперспективность этого занятия.

Однако именно легпром мог бы «пристроить» на работу значительную часть инвалидов, считает Хорохорин. Но при таких темпах ликвидации фабрик, пристраивать их скоро будет негде.

«Знамя труда», как я уже сказал, не сдаётся. В прошлом году был завершён ремонт административного корпуса и  крыши практически всех производственных помещений. В этом году ремонт будет продолжен. В пошивочном цехе с недавних пор руководит процессом Галина Сафонова, профессионал швейного дела с младых ногтей.

Трикотажное производство для неё – дело новое, в основном  Галина Викторовна специализировалась сначала на мужских костюмах, затем – на спортивной одежде. «Здесь работают швеи с большим практическим опытом и, может быть, не со столь большим, но – любящие своё дело», — говорит она.

Среди любящих дело оказался и единственный в цехе мужчина Алексей Бугрин. На механика швейных машин он нигде не учился. Самочка!  Как-то раз полез в мамину швейную машинку и серьёзно увлёкся её интересным механизмом. Затем на одном из московских предприятий старшие товарищи ему помогли понять тонкости профессии.

На мытищинскую фабрику Алексей попал, по его словам, элементарно. Механиков в отрасли стало так мало, что все они знают друг друга,  обмениваются информацией и полезными рекомендациями. Швейные машины в цехе постепенно обновляются. «Для старых хороших в принципе машин, — говорит Алексей, — запчастей уже не найти».

В вязально-мотальном цехе машины тоже не стоят без дела: крутят-вяжут тельняшки. Уже знакомая мне вязальщица Светлана Садовникова – из числа тех профессионалов, которые при всех обстоятельствах и сложностях работают на совесть.

«Деваться нам некуда, — говорит Хорохорин, — людям нужна работа, и мы, как бы ни было, планируем в этом году увеличить производство».