На смерть легенды
Умер от ковида поэт Александр Ерёменко – легендарный Ерёма…
Владимир ИЛЬИЦКИЙ.
Когда в альманахе «День Поэзии 1980» была опубликована его подборка, Юрий Петрунин объявил на занятии ЛИТО 5 ноября: «Поздравляю вас! В России появился первый поэт эпохи НТР!»
Конечно, НТР в подборке «попахивало», но Ерёменке говорил не о ней, а о её восприятии современным человеком. Думаю, эти стихи так и были подобраны редколлегией во главе с Ларисой Васильевой, а именно: «Осыпается сложного леса пустая прозрачная схема…», «В густых металлургических лесах…» и «Когда наугад расщепляется код…»
Потом наша ЛИТОвская братия протиснулась на бенефис Ерёменко в Малом зале ЦДЛ, битком набитом по такому поводу. Вскоре после этого я встретил его, бодро шагавшего навстречу ветру вдоль Садового кольца. Весь в синей джинсе (к сожалению, похожего снимка я в Рунете не обнаружил), он правой рукой прижимал к груди стопку книг, из которых, видимо, как и из примет «нового времени» черпал злое вдохновение. Лицо его под развивающимися длинными волосами тоже было вдохновенным.
Рядом с ним семенила девица, периодически заглядывавшая в глаза поэту, ничего, похоже, вокруг не замечавшего.
Биография Ерёменко была не менее поэтичной, крайне рискованной, но, кажется, в метаметафорические вирши никаким боком не вошла, что говорит о нём, как о поэте умствующем, но не органическом. Вообще, на мой взгляд, слишком глубокие знания поэзии, да ещё с Литинститутом за плечами, вредны для пишущего, особенно в том случае, если он не имеет серьёзного жизненного опыта.
Этого самого опыта Ерёмы – морского и сухопутного – хватило бы и на трёх вполне успешных поэтов, но он, так уж получилось, при сложной конструкции несколько затянутых стихов, упростил задачу сделаться популярным – возглавил «новое направление».
Чем, однако, фактически, а не по «грамотно задуманной» расстановке стихов закончилась его эпохальная подборка в ДП-1980?
Я там умер вчера. И до ужаса слышно мне было,
как по твёрдой дороге рабочая лошадь прошла,
и я слышал, как в ней, когда в гору она заходила,
лошадиная сила вращалась, как бензопила…
На самом-то деле, вращается не бензопила, а её цепь, но для умершего это мелочи. Отмечу другое: «лошадку, везущую хворосту воз».
К сему мой стишок из цикла «Большая перекличка», написанный как бы совершенно случайно, на как оказалось, к уходу поэта из жизни. Что-то, значит, ёкнуло…
* * *
Чем меньше гласности, тем мой язык длинней.
Александр Ерёменко
1987, 8 ноября
Двадцать первого века первый поэт.
Его длинный язык извлекает на свет
те же образы, лет которым по двести.
Это значит: топчемся мы на месте.
Он – настолько же спорен, насколько умён
и программой школьной воодушевлён,
применяя допплеровское смещение
к старым образам – новое освещение.
Я его запомнил, летящим над
злободневной Москвой, что ушла в отпад
не от гласности, а от стихов Ерёмы,
от застойной вдруг очнувшейся дрёмы.
23 июля, день
